Крымская война 1853 -1856 годов сыграла огромную роль в истории России. Несмотря на свой локальный характер, она во многом определила дальнейшую судьбу империи. К 1853 году Николай I и его единомышленники, подпитываемые идеями славянофильства, были уверены в том, что Россия, победившая Наполеона, по-прежнему ведущая держава Европы. Увы, реальное положение дел доказывало катастрофическую ошибочность этой точки зрения.
В 1853 году российские войска под командованием Генерала М. Д. Горчакова оккупировали принадлежавшие Турции Молдавию и Валахию. Предлог — защита православия — прикрывал единственную цель: поставить Стамбул в зависимое положение. Вопреки ожиданиям Николая I, Турция не капитулировала. Подстрекаемый английскими и французскими дипломатами, султан объявил России войну. 15 октября 1853 года турецкие силы подошли к границам Кавказа.
К этому времени уже девятый год наместником Кавказа был князь Михаил Семенович Воронцов. Безусловно, его лучшие годы были далеко позади. Возраст (ему шел уже 72-й год) и прогрессирующая болезнь наложили заметный отпечаток на работоспособность этого великого человека. Несомненно, уже тогда Воронцов подумывал о том, чтобы уйти на покой. Но война многое перевернула в его жизни и еще три долгих года держала его в напряжении.
Нападение турок на Кавказ сильно повлияло на самочувствие Воронцова. Император же, казалось, был лишь, раздражен войной. В его письмах Михаилу Семеновичу с указанием о проведении боевых операций чувствовались непонимание ситуации и военная неграмотность. В то же время Воронцов, как никто другой, осознавал плачевное состояние южной пограничной линии и настойчиво требовал войск. Предвидел он и то, что война с Турцией безусловно приведет к столкновению с Англией и Францией, армии которых к этому времени значительно превосходили российскую по технической оснащенности.
Появление в Черном море флотов европейских держав князь считал катастрофой для кавказского побережья и просил усилить эскадру, крейсирующую у берегов. Однако в этом ему было отказано. В столице по-прежнему считали, что западные монархи не решатся вступиться за Турцию.
В ноябре 1853 года российский флот напал на берега Турции и одержал блестящую победу в знаменитом Синопском сражении, что окончательно настроило Европу против России. В ночь с 3-го на 4 января 1854 года английские и французские суда вошли и Черное море. Воронцов первым отреагировал на это и отправил канцлеру Нессельроде полное тревоги письмо: «На суше мы не боимся никого; но на море и на побережье, — дело совсем иное, и я не могу без содрогания воображать себе во всех подробностях неизбежную и жестокую потерю всех наших фортов на восточном берегу, спасти который мы в этом случае не имеем никаких средств». Михаил Семенович считал это таким несчастьем, «в котором не может утешить нас никакой успех на суше». Он настойчиво рекомендовал Нессельроде приложить все усилия для скорейшего восстановления мира.
Вскоре после этого Воронцов отослал письмо и самому императору. Всеми возможными средствами он пытался уговорить Николаи I прекратить войну. «Одна надежда на Бога и на Вас, всемилостивейший государь, — писал князь, — что до такого явного разрыва между нами и западными державами вы не допустите». М. С. Воронцов вполне справедливо был уверен, что английский и французский флоты, «не рискуя ничем, могут сделать нам здесь ужасный вред, пагубным последствиям которого нельзя предвидеть ни пределов, ни конца». Воронцов предлагал Николаю I возможный выход из положения: «Смею также думать, что морская победа под Синопом и блистательные дела около Ахалциха и за Арпачаем могут покрыть нашу честь и показать Европе и самим туркам, что не страх их оружия заставляет Вас, всемилостивейший Государь, согласиться на некоторые неважные уступки, а одно только желание прекратить войну, столь вредную для обоих сторон и столь опасную для всей Европы». Однако Николай I не считал приведенные кавказским наместником причины уважительными, а идти на уступки не желал, так как, по его мнению, это «было бы несогласно с достоинством России».
Теперь стало окончательно ясно, что война с Англией и Францией будет, и театром боевых действий станет черноморское побережье России. Воронцов понимал, что ему не справиться с навалившимися на него задачами. И не потому, что у него не хватало способностей, либо средств, просто старая болезнь все больше сказывалась и усугублялась постоянными волнениями и нервным напряжением. Еще в январе 1854 года Михаил Семенович получил от императора разрешение уйти на шесть месяцев в отпуск «для поправления расстроенного здоровья», а 1 марта об этом был подписан соответствующий указ.
Перед отъездом за границу Воронцов счел необходимым позаботиться о сохранности своих архивов в имениях на берегу Черного моря: в Одессе и Алупке. В Одессе наиболее ценные рукописи по его указанию были помещены в 17 ящиков и опущены в подземную мину, алупкинские же художественные ценности эвакуировали в Мошны. В самом деле, его опасения оказались не напрасны. 14 апреля англо-французский флот подошел к Одессе и начал бомбардировку города. Несколько ракет попали в имение князя, но развившийся было пожар удалось предотвратить. Уже находясь на излечении в Германии, Воронцов узнал о высадке иностранных войск в Крыму, осаде Севастополя и начале варварского ограбления поместий Южнобережья. Впрочем, здесь следует отметить, что Алупкинский дворец стал исключением и не был тронут английским десантом.
Осада Севастополя воспринималась Михаилом Семеновичем очень тяжело не только потому, что он любил этот город, но и в связи с участием в обороне его сына Семена. В августе 1855 года во время осмотра вверенной ему дистанции Семен был тяжело ранен, что добавило переживаний Воронцову. Вообще личный характер, который носила Крымская война для Михаила Семеновича, нельзя упускать из виду, хотя благородный князь и не был из тех, кто прятал своих детей от пуль. Усугублялось положение и тем, что на вражеской стороне у князя был близкий родственник. В это время пост военного министра Великобритании занимал племянник Михаила Семеновича сэр Герберт Сидней Пемброк. С его матерью и своей родной сестрой Екатериной М.С. Воронцов встретился во время пребывания в 1854 году в Голландии после многолетней разлуки. Тот факт, что сын и племянник были по разные стороны фронта, сильно его печалил. Однако, как и для любого настоящего государственного деятеля, для Воронцова личный мотив неизменно отходил на второй план. Если он и ратовал за прекращение войны, то уж явно не ради успокоения своих семейных переживаний.
В октябре 1854 года Михаил Семенович должен был вернуться на Кавказ для исполнения своих обязанностей наместника, но лечение явно не пошло ему впрок, и здоровье по-прежнему мешало работать в полную силу. 11 октября Воронцов отправил письмо императору с просьбой об отставке. «Жертва жизни, писал он,- для меня ничтожна, но служить в тех званиях, которые я ношу, было бы теперь не только бесполезно, но и крайне вредно». Несомненно он понимал, что в самом эпицентре войны, которая шла не в пользу России, были необходимы более энергичные и полные сил люди. Тем не менее, и в Санкт-Петербурге князь продолжал активную деятельность во имя предотвращения губительного для России столкновения с Европой. 18 ноября 1854 года Воронцов по своей личной просьбе встретился с Николаем I и вновь поднял вопрос о мире. Это была его последняя встреча с императором. Три месяца спустя Николай I скончался, так и оставшись непреклонным в своем убеждении о необходимости продолжения войны.
Новый император России, Александр II, с самого начала был склонен к заключению мира, но дело это было непростым. Война зашла слишком далеко. Нельзя было просто сдать Севастополь: те, кто оборонял его, вряд ли поняли бы внезапную команду «отбой», да и достоинство России, о котором твердил Николай I, не было пустым звуком. Кроме того, практически потеряв Крым, российские войска добивались успехов на Кавказе. Захват в 1855 году турецкой крепости Карс вызвал всеобщее одушевление. Даже Воронцов не мог удержаться от восторженных отзывов. «Ты не можешь себе представить, — писал он своему родственнику М. П. Щербинину, — глубокую признательность, которою меня преисполнило милостивое сообщение мне Государем Императором, тотчас по получении им донесения Муравьева. Я немедленно поспешил во дворец для принесения Его Величеству поздравления и был свидетелем радости и восторга, всеми овладевших». Но 8 сентября в столицу пришло страшное известие: пал Севастополь…
Теперь вопрос заключения мира стал лишь вопросом времени. Подготовка проекта мирного договора началась в конце 1855 года, а в январе 1856 года началось его окончательное обсуждение. 1 и 15 января 1856 года император дважды созывал собрание наиболее влиятельных и знающих лиц для того, чтобы вынести окончательное решение по вопросу Крымской войны. В числе приглашенных был дядя императора великий князь Константин Николаевич, канцлер Нессельроде, военный министр князь Долгоруков, бывший посол России в Австрии Мейендорф, графы Орлов, Киселев и Блудов. Неизменным участником советов был и Михаил Семенович. На самом деле единственным сторонником продолжения войны был славянофил Блудов, а потому советники имели в основном, единое мнение с императором. Однако князь Воронцов внес наибольший вклад и дело заключения мира. «Сколь ни тяжелы для нас настоящие его условия, — говорил он, — но продлением войны мы не получим лучших. Напротив, по всем признакам следует предвидеть мир еще более унизительный, который на долгие годы ослабит Россию неисчислимыми потерями территориальными и денежными. Опасности отторжения подвергнутся Крым, Кавказ и даже Финляндия и Польша. Ввиду того, что борьба, дойдя до известного предела, непременно должна прекратиться, лучше не доводить дела до крайности и заключить мир, прежде, чем мы будем к тому вынуждены полным истощением наших сил и пока еще возможно сопротивление».
Много делал Воронцов и для привлечения на свою сторону общественного мнения. Славянофилы, а только они продолжали настаивать на разгроме Европы, видели корень зла в Воронцове. Разве что канцлер Нессельроде был ими ненавидим более Михаила Семеновича. Так, известный писатель С.Т. Аксаков писал своему сыну Ивану: «По Москве ходят письма князя Воронцова, который с чего-то вообразил, что он пользуется авторитетом в России, и особенно в Москве. Он поучает нас, как мы должны радоваться миру… Письма написаны для распространения в публике». На Воронцова сыпались обвинения во всех грехах. Тот же С.Т. Аксаков писал про князя и его единомышленников, что «продолжение войны угрожало их карману и в России и в Англии, родственной им по деньгам, духу и крови». Но такого рода обвинения если и воспринимались кем то всерьез, то это была ограниченная группа людей. Их несостоятельность была понятна каждому мало-мальски разбирающемуся в политике человеку. Однако подобные письма еще раз свидетельствуют о той большой роли, которую играл в то время Воронцов.
По иронии судьбы последние годы жизни князя Воронцова, которые он, должно быть, намеревался посвятить отдыху после полной испытаний жизни, были отмечены бурной деятельностью и заботами о судьбах России, которые тревожили его не менее будущего своих сына и племянника, воевавших друг с другом. И заботы оказались ненапрасными, хотя князю потребовались три долгих года, чтобы убедить правительство, на чьих глазах бессмысленно гибли русские солдаты и офицеры, в губительности ненужной войны.
Мир был подписан 18 марта 1856 года. России пришлось пойти на некоторые уступки, однако проигрыш не был разгромом. 26 августа состоялась пышная коронация Александра II. Воронцов очень хотел присутствовать на церемонии, но не смог. К нему, больному, прибыли домой великие князья и сообщили о присвоении Михаилу Семеновичу звания фельдмаршала. Труды Воронцова были вознаграждены.
Е. Е. Филатова
V-VII Крымские Международные Воронцовские научные чтения. Сборник докладов. / Сост. Г.Г. Филатова. – Симферополь: Бизнес-Информ, 2005. – 160 с.